Наталья Девятко - Карта и компас [litres]
Ярош, Берн и Макс прорубались сквозь чащу. Сразу за ними шли Итана и Катерина, Лаура немного отстала. Мысли ее устремлялись к тем, кого она оставила на морском берегу.
— Добрый день, граф, — позвала Ричарда Герда.
Граф поклонился рыжей королеве, он бы и пером на шляпе подмел перед нею землю, но не было у графа шляпы. Герда тоже склонила голову в знак приветствия.
— Ты единственная, Герда, кто меня не сторонится, — благодарно и искренне сказал Ричард, сгибая руку. — Пройдемся, ваше величество?
Герда приняла его предложение.
Они шли по берегу возле самой воды. Одна волна едва не намочила сапожки королевы. Засмеявшись, Герда уклонилась от волны, не удержала равновесие, но Ричард не дал ей упасть.
Лишь миг их лица были очень близко, но даже в это мгновение они играли в чувства.
— Я замужем, граф, — Герда игриво высвободилась.
— Вы плохо думаете обо мне, ваше величество. Мне просто хорошо с вами. Минуты, когда мы рядом, напоминают славные времена, что для меня теперь в прошлом.
Они все дальше отходили от пляжа, взбираясь вверх, оставив позади кладбище. Звонкие детские голоса не долетали сюда, да и поблизости не было ни души. Граф Элигерский остановился.
Как он изменился сейчас! И Герда его понимала… Здесь, на ветру, относящим слова от моря, он мог не притворяться почтительным господином. Королева огляделась. Граф привел ее на скалу, о которую разбивались волны. Красиво и страшно. Герда пожалела, что не взяла с собой любимую пантеру.
Ричард подошел к краю, повернувшись к Герде спиной, проверяя, что сделает королева, насколько она ему доверяет. Герда думала только миг, но спорить с любопытством ей было все тяжелее, — женщина стала рядом с ним.
— Тебе не кажется, Герда, что не все на нашем корабле правильно устроено? — повел разговор граф.
— Верно, они не уважают ни меня, ни тебя.
В море Дельфин катал на спине Полину, и она верещала от удовольствия. Гердой овладела зависть, ведь она не могла разделить эту светлую радость — слишком много было тьмы в ее мыслях и в прошлом, и капитан Ярош зря уже несколько раз пытался ее расспросить, ощущая присутствие этого мрака…
— Не уважают, — подтвердил Ричард. — Но разве это нельзя изменить?
Он словно вел мысль королевы скользкой дорогой к нужному ему выводу.
— Не получится. Ярош ушел, но Айлан и Юран убьют тебя, если ошибешься. Ты колдун, только и они умеют колдовать не хуже, — Герда сама не поняла, что действительно назвала людей, способных победить Ричарда в поединке. — С тобой мало тех, кто рискнет за тебя жизнью.
Граф отступил, оставив ее на краю. Теперь Герда была в его власти.
— Нет, — усмехнулся Ричард. — Если ты мне поможешь.
— Осторожно, королева, не оступись, — из-за деревьев вышли Юран и Феникс.
— Ты же, как я, летать не умеешь, — в голосе Феникс не чувствовалось ни капли уважения.
Ричард подал Герде руку, помогая отойти от края.
— Мы побоялись, что вы заблудитесь, — почти искренне позаботился о безопасности товарищей по команде Юран, словно можно было заблудиться на берегу моря.
— С вами не заблудишься, — пробурчал Ричард, украдкой глянув на Герду, королева кивнула.
— Куда теперь? — Эмиль помог Луизе выйти из автобуса.
— Я за билетами, а вы сразу к поезду, — Сашка перемигнулся с красавицей, нравившейся ему с каждой минутой все больше. — Видите, через пять минут отходит один. Нам все равно, какой, лишь бы шел на юг…
Воспоминание таяло, как сон, оплывали дымом колонны современного модернового вокзала.
Луиза открыла окно в купе, чтобы дым от ее тонкой сигареты вытягивало на улицу. Жак спал, положив голову женщине на колени, и та гладила белые кудри ребенка. Сашка сидел напротив нее, он не мог заснуть, так же, как и Эмиль, который сейчас вышел в коридор.
— Эмиль не скоро вернется, — сбивая пепел в стакан, заверила Луиза, и внезапно хищно улыбнулась. — Не смотри на меня так, парень, не стоит в меня влюбляться.
Сашку будто током ударило: слишком легко Луиза читала в его сердце.
— Почему не стоит? Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.
— Самая красивая, — согласилась Луиза, рисуя дымом узоры, огонек на кончике сигареты стал похожим на красную звездочку. — Но мне не нужна твоя любовь. Не ты.
Сашка молчал: Луиза его обидела. Блондинка снова рассмеялась, тихо, чтобы не разбудить ребенка, но теперь грустно и даже разочаровано.
— Когда я была маленькой девочкой, то не любила себя, стараясь не смотреть в зеркало. Нет, уродливой меня не могли назвать, но я была обычной, каких тысячи на улицах. А мне этого было мало. Я мечтала стать самой первой и самой красивой так сильно, что чахла от тех мыслей.
И тогда мне, маленькой невинной девочке, начали сниться ужасные сновидения. Демон приходил ко мне и садился на краешек постели, и молча смотрел, как я засыпаю, таращился на мое лицо красными пылающими глазищами. А тогда слал в мои сновидения соблазнительные пророчества об огромных роскошных домах и дорогих авто, меховых шубах и салонах красоты. Он обещал мне все, что я пожелаю, если я отдам ему свое сердце.
И я отдала, а утром проснулась блондинкой, от которой не мог отвести взгляд ни один мужчина, похожей на ненавистную мне куклу, которой в детстве играют почти все девочки. Я обрадовалась, ведь пророчества оказались правдивыми. Но мужчины, влюблявшиеся в меня, чахли и старели рядом со мной, а я не менялась. Эмиль — мой четвертый муж. Когда я отпускаю его, он восстанавливает силы, находясь подальше от той, кого до умопомрачения любит.
Я отпускаю его, — грустно повторила Луиза, гася сигарету и выбрасывая ее в окно, — потому что люблю. Я поняла это, когда мы попали в аварию и едва не погибли. Аля это видела в будущем.
Сашке показалось, что в ее пустых глазах, цвет которых он никак не мог запомнить, ведь за ними не скрывалась душа, блеснули слезы.
Воспоминание таяло в утреннем свете…
— Просыпайся, Сашка, мы почти приехали, — будил парня Жак.
Сашка сел на полке. Луизы и Эмиля в купе уже не было.
Они вышли из вагона. Без чемоданов. Да и зачем?.. Главное четверо с собой взяли — себя. Может быть, из-за отсутствия тюков или благодаря сверхъестественной красоте Луизы на них оглядывались. А возможно, потому, что всегда замечаешь безвозвратно утраченное.
Но обращали внимание не только на них. Мужчина лет тридцати пяти, одетый в дорогой светло-коричневый костюм, ждал кого-то, вглядываясь в людей, выходящих на перрон. Вот он увидел женщину, помахал ей. Женщина подбежала к нему, они обнялись, но не поцеловались, стесняясь такого количества людей вокруг.
